Михась Ильин — комик, он уже восемь лет занимается стендапом. Сначала выступал в Беларуси, сейчас — за ее пределами. Недавно победил в одном из выпусков польского комедийного шоу Masz Minutę («У тебя есть минута»). «Зеркало» поговорило с ним о том выступлении, разнице между беларусским и польским стендапом и смехе во времена, когда чаще хочется плакать.
Михась Ильин из Бреста, сейчас живет в Варшаве и работает на «Еврорадио». Masz Minutę — комедийное шоу с элементами стендапа и импровизации. В программе участвуют как известные артисты, так и начинающие. В каждом выпуске на сцене сидит жюри, которое в конце определяет лучшего.
«Честно говоря, мне просто повезло»
— Почему вы решили принять участие в шоу Masz Minutę и как туда попали?
— Я уже год выступаю на польских открытых микрофонах. Вижу, что получается даже более чем хорошо: замечаю это по реакции людей и комиков. Но стоит понимать, что в польском стендапе у меня никакого бэкграунда, недостаточно просто выступать. Участие в шоу — попытка хотя бы немного поднять свою узнаваемость в Польше. Когда шел туда, не ставил цели победить. Задача была хорошо выступить с проверенными шутками. И в итоге получить три-четыре минуты своей записи, которую можно позже порезать на рилсы и забросить в Instagram.
— Сложно стать участником программы?
— У меня получилось не с первого раза. Съемки проходят в разных городах. В середине лета сначала пытался попасть на них в Лодзи, но не прошел. Осенние же были в Гданьске. Со второй попытки я оказался среди участников. Для этого нужно заполнить форму-анкету, в которой несколько вопросов, типа что бы ты хотел получить в подарок.
Честно говоря, мне просто повезло. Как выбирают участников, точно не знаю. Но в каждом выпуске выступает десять человек. Если заявки присылает, например, сто, то среди них каким-то рандомайзером определяют прошедших. Знаком с людьми, например, с одним польским комиком (начинающий, но довольно хороший), он раз десять подавался и только на одиннадцатый получилось. Возможно, для записи в Гданьске анкет прислали меньше, и мне повезло.
Кстати, когда собирался на Masz Minutę в Лодзи, поделился с польским коллегой, что туда отбираюсь. Он говорит: «Я хорошо знаком с одним из комиков, который сидит в жюри. Хочешь за тебя замолвлю словечко?» Отвечаю: «Это какое-то кумовство и неправильно». Он: «Успокойся, напишу, никаких проблем». И написал, но, как оказалось, кумовство не помогает, так как это дело жеребьевки.
В целом шоу хорошее, но то, как выбирают участников — минус. И я такого мнения придерживаюсь, и люди в комментариях под моим выпуском. Под ним зрители писали, что лучше бы организаторам проводить какую-то верификацию, чтобы на программу попадали комики хотя бы с минимальным опытом. По-моему, стоит, чтобы участники присылали хотя бы минуту монолога. Чтобы было видно, что люди по крайней мере проверяют на других свои шутки. В моем выпуске оказались те, у кого на Masz Minutę было фактически первое выступление.
Материал у нас никто не смотрел, никакой цензуры, только небольшая самоцензура. У меня было выражение, извиняюсь, «Е**ть PIS» («Право и справедливость» — консервативная партия в Польше. — Прим. ред.). Думал, стоит ли его оставлять, так как это может вызвать негативную реакцию сторонников партии. Но решил оставить. Потому что люди, которые уже слышали эту мою шутку, подумают, что побоялся. Потом согласился с собой, что это контекст юмористический, а самоцензура — не окей.
— Озвучивали ли участникам какие-то правила?
— По одежде, чтобы она была без логотипов брендов или, например, названий групп. Пожеланий по шуткам и темам не звучало. А если бы случилось, что человек вышел на сцену и сказал что-то неприемлемое, в версии для YouTube это бы просто запикали.
— Как определялись с шутками?
— В польском стендапе, выходя на сцену, в начале говорю: «Я беларус» (без этого не проходит ни одно выступление), — и уже в соответствии с этим выбираю шутки. Рассказываю, чем моя жизнь отличается от жизни поляков. В этом плане, кстати, у меня есть преимущество: незамыленный взгляд на некоторые вещи. Могу на этом строить свою комедию-наблюдение.
— Одна из пользовательниц Х отметила, что часть шуток, с которыми вы выиграли шоу, составлена из стереотипов о беларусах в Польше. Мол, это не то чтобы авторские наблюдения, а фольклор, над которыми смеются эмигранты между собой. Насколько вы с этим согласны?
— К этому я отношусь как к неконструктивной критике. Фактически здесь обвинение в плагиате, которого не было. За меня в комментах ответили другие люди, когда попросили пруфы и примеры «народных шуток». Авторка твита их не привела. Выводы делайте сами.
Значительная часть стендапа строится на рассказах о личном опыте. Так уж сложилось, что мой совпадает с тем, что пережили другие беларусы зарубежья. Во время своего выступления я затронул темы, понятные и мигрантам, и полякам: например о том, что в «Бедронке» (сеть магазинов в Польше. — Прим. ред.) можно встретить русскоязычных сотрудников. Получается, пошутил на понятную для большинства тему — рассказал фольклор? Странная претензия.
«Получил такую реакцию, что был в шоке»
— Давайте поговорим о разнице между беларусским и польским стендапом. В чем она?
— В Польше, по разным подсчетам, стендап существует уже не менее 15 лет. Это довольно много и влияет на инфраструктуру. Если хочешь приехать в какой-то город с концертом и договариваешься о нем, собственнику бара не надо ничего объяснять. В Беларуси… Сейчас, возможно, уже нет, а пять-семь лет назад в условном Кобрине необходимо было рассказывать, что стендап — это как на ТНТ. Это первое.
Второе — поляки любят длинные истории. Выходит, например, местный комик и начинает на пять минут рассказывать, как съездил в родную деревню, сходил в костел вместе с бабушкой. Беларусам же лучше заходят короткие шутки. Когда работаю над текстом, пытаюсь, чтобы у них была определенная плотность. У нас есть правило: после выхода на сцену как можно быстрее рассмешить зрителя, важен первый смех. У поляков такого нет. Не знаю, с чем это связано. Возможно, потому что здесь не было школы КВН. Но у них есть свои форматы — кабаре и все остальное.
В Беларуси, России и Украине много комиков пришли в стендап из КВН, в Польше — из театров. Тут хочу сказать, что в Польше и Беларуси это не одно и то же. Когда мы говорим о театре у нас, сразу в голове возникает Большой театр или Купаловский, то есть что-то максимально официальное и государственное. В Польше же развиты театральные труппы, частные театры, есть такие, которые состоят из нескольких человек. Их актеры могут и в стендапе выступить, и местный «Славянский базар» провести. Возможно, с этим связана традиция рассказывать длинные истории, что иногда работает в минус. Это видно по Masz Minutę, где я участвовал. Заметил, процентов 70 комиков, которые были в шоу, очень плохо понимают, что делают. Могут выйти (особенно новички) и в отведенную на шутки минуту начать рассказывать долгую историю. А потом не укладываются во время.
Третье отличие — поляки, по крайней мере со сцены на стендапе, почти не шутят о политике. Для меня это был шок. Потому что по Х и различных местных медиа видно: тема в обществе существует, она не табуирована. В стране развита и крутая политическая карикатура, и соответствующие мемы. Тем не менее, когда приходишь на стендап, услышать от польского комика шутку на эту тему — очень сильное исключение.
С течением времени сам понял, почему так. Общество в стране не монолитное. Есть негласное разделение на любителей PIS и условных левых. Комик, выходящий на сцену, понимает: если будет шутить про «Право и справедливость», может отвернуть часть сторонников этой партии. А это почти половина страны. Но не говорить о политике… Иногда это выглядит очень странно.
Помню последние президентские выборы. Как бурлил интернет — X, мемы. Буквально через два дня [после них] выхожу на открытый микрофон. Я выступал шестым. Темы пяти комиков, который были передо мной, — такси, жена, муж, поход в «Бедронку». То есть исключительно бытовые. Посмотрел на это, подумал: окей, если вы, поляки, такого не затрагиваете, то затронет беларус. Иногда. Не ставлю цели стать тем, кто рассказывает только политические шутки. Но вижу, что когда я их озвучиваю, здесь тепло к ним относятся. Видно, что у них есть на это голод.
— Не боитесь после политических шуток остаться без ВНЖ?
— Когда я затрагиваю эти темы, то не делаю этого как человек, занимающий какую-то позицию. Я шучу с точки зрения беларуса, который оказался в Польше.
— Ваша лучшая шутка о польской политике?
— Она очень банальная, но когда я ее рассказал, в зале началась такая истерика, что думал: польский стендап уже прошел и некуда расти. Это было как раз за день до выборов в Польше. До голосования во втором туре, когда выбирали между Каролем Навроцким и Рафалом Тшасковским. Это был так называемый день тишины, в который нельзя упоминать кандидатов в президенты.
Я выступал на открытом микрофоне и сначала озвучил шутку, на которую в целом не ставил, просто с залом здоровался. Говорю: «У вас завтра выборы, но вы до сих пор не знаете, кто будет следующим президентом Польши. У нас следующие выборы через пять лет, но мы уже все знаем». Началась истерика. Хотя я сказал действительно банальную вещь. Но получил такую реакцию, что был в шоке.
— Если взять ваше время выступлений в Беларуси до 2020-го, как люди реагировали на политические шутки и была ли смелость у вас тогда об этом говорить?
— О политике я шутил и до 2020-го. Это хорошо воспринималось. У людей не было такого, что смеяться над этим опасно. История, которую я рассказывал на концерте, когда выступал перед сотрудниками уголовного розыска, действительно была. Я там для комедийного эффекта, конечно, добавил какие-то формулировки. Но это работа над текстом. По содержанию ничего не менял. То есть в конце 2017-го было вполне допустимо пошутить о политике перед силовиками и тебе за это ничего не было. В 2020-м у нас был расцвет политического юмора. Даже когда осенью людей начали задерживать, рассказывать такие вещи было уже смело, но допустимо.
«Надеюсь, мой работодатель не будет это читать»
— В Украине и России на юморе строят бизнес. В Беларуси такого нет. А что в Польше?
— Такого, как, например, в России, нет. В целом, из того, что я слышу от людей, которые там остались, для них сейчас «золотая эра». Из-за того, что многие комики уехали, освободилось место для тех, чьи фамилии большинству неизвестны. Они, например, не участники шоу, того же «Что было дальше» (русскоязычное юмористическое шоу, где четверо комиков слушают историю из жизни знаменитости и пытаются угадать ее финал. — Прим. ред.) или других. Это комики на 50 тысяч подписчиков в Instagram. А доходы у них сейчас такие, на которые можно жить. В Польше, насколько я знаю, телевизионных стендап-шоу нет. В основном это интернет-приколы на YouTube, поэтому они и меньше зарабатывают.
— Как думаете, почему так? Польша — большая страна. Они несмешные?
— Сейчас уйдем в конспирологические теории (смеется). Мы знаем, насколько для России, ее руководства важен телевизор. В стране огромные деньги вбрасывали в телевидение. Ведь оно, каким бы ни было, даже развлекательным, — это попытка влиять на общество. ТВ, существующее в России, контролируется государством. Особенно сейчас. Думаю, так было и лет 10 назад. Тот же ТНТ — это проект «Газпрома» (телеканал — часть холдинга «Газпром-медиа». — Прим. ред.).
В Украине не совсем такая ситуация, но там тоже очень развито телевидение.
В Польше же, мне кажется, ТВ сформировалось в 1990-е, оно консервативное и продолжает существовать по тем правилам. Как житель Бреста, который в те времена смотрел польское телевидение, и как человек, который сейчас фоном может что-то включить, вижу его таким: качественный продукт, хорошая картинка, но по содержанию и форме мало чем отличается от того, что было в 1990-е. По моему мнению, польское ТВ не очень готово преображаться и принимать какие-то новые форматы. Да, шутки приносят деньги каким-то людям, но не настолько, чтобы делать на это ставку и собирать вокруг них зрителей в прайм-тайм.
— В Польше можно зарабатывать стендапом столько, чтобы на эти деньги спокойно жить?
— Выступая на польском языке? Безусловно. Здесь население почти в четыре раза больше, чем в Беларуси. Соответственно, и выше число населенных пунктов, где можно выступать, и крупных городов, сравнимых с нашими областными центрами. У польских комиков есть такая практика — они ездят в трассы, или туры. Иногда посмотришь на их список и думаешь: «А где это?» Краков, Люблин, Белосток я знаю, а некоторые города размером с наши райцентры у меня уже вызывают удивление. Люди могут выступать в клубах даже на 50 человек и очень хорошо себя чувствовать.
— А вы уже позволяете себе жить только с выступлений?
— Польский стендап денег мне пока не приносит. Но стоит учитывать еще один важный момент, который отличает его от беларусского. Здесь очень большая конкуренция. Если беларусов-комиков, постоянно выступающих в Польше, где-то 10−15, то поляков-комиков только в Варшаве раз в пять больше. Поэтому нужно работать над своей известностью. Победа в Masz Minutę — определенная ступенька к этому. Уже появились некоторые предложения, например с другими участниками, которые побеждали в шоу в 2025 году, сделать общий концерт.
— У вас есть план сменить работу и уйти в стендап?
— Надеюсь, мой работодатель не будет это читать (смеется). Чтобы полностью сменить — такого плана нет, но, чтобы зарабатывать на нем — есть.
«Если кто-то дает информационный повод, над которым можно посмеяться, то следует это сделать»
— Как пишете шутки?
— Нет такого, что освобождаю день, достаю лист бумаги и начинаю что-то писать. Я сторонник более реалистичного юмора. В основном работаю с комедией наблюдения. Зашел в магазин, продавец мне что-то нестандартное сказал — я это отрефлексировал и записал. Если не текстом, то на диктофон. Иногда могу что-то гиперболизировать, довести ситуацию до абсурда.
Постепенно делаю определенные заготовки. Когда пишу выступление и нет вдохновения, к ним возвращаюсь.
— Над чем на 100% будут смеяться беларусы, а над чем — поляки?
— Беларусы — над пародией на Лукашенко. Самый легкий способ их рассмешить. Для многих из нас это не табуированная тема, а потому хорошо посмеяться над человеком, который у многих ассоциируется с чем-то негативным. Особенно у эмигрантов. Ведь даже если они не политические, то это все равно те, кто уехал за лучшей жизнью. Например, если вбросить «будзет очэнь інцярэсна», сразу пойдет реакция.
Полякам шутки о политике тоже хорошо заходят. Опять же, на ура воспринимаются наблюдения эмигранта, который проговаривает простые для местных вещи с другой точки зрения.
Еще заметил, что поляки иногда напоминают подростков (в хорошем смысле). Для них неплохо работают пошлые шутки про секс, онанизм. В католическом обществе, которое кажется довольно консервативным, на такие темы возникает обратная реакция, и люди, несмотря на религиозное воспитание, готовы над ними смеяться.
Они могут шутить о педофилии католических священников. Это я не о своих шутках, у меня таких нет. Но вижу, что польские комики обстебывают подобное, и зрители на них реагируют хорошо (не на ситуацию, а на тему). Не пытаются закрыть глаза на этот факт.
— Есть ли у вас стоп-лист тем?
— Есть общечеловеческие ценности и этические нормы, которые я бы себе в жизни не позволил перешагнуть. Если бы говорил со сцены, условно, оскорбительные слова в отношении какого-то человека, то дал бы понять, что это происходит во время комедийного шоу.
Среди табуированных приемов для меня, например, пародии на Лукашенко. Каждый человек, который пытался заниматься юмором в Беларуси, так или иначе это затрагивает. Мне это уже кажется второсортным. Хотя в моем концерте подобное есть. Но упоминание только одно и идет как цитирование моей старой шутки. Очень сомневался, добавлять ли его. Ведь это уже не тот юмор, который мне сейчас нравится — надоело и кажется какой-то банальностью.
— На YouTube-канале lokal, где публикуют видео беларусские стендап-комики, было видео, в котором Идрак Мирзализаде и Павел Кривец обсуждали, можно ли шутить над Тихановским. С одной стороны, его недавно освободили, с другой — сложно не заметить поведение в Нью-Йорке, когда он был против того, чтобы Светлана шла на CNN. Как вы для себя решаете эту моральную дилемму?
— Политзаключенных и бывших политзаключенных в Беларуси так много, что если не затрагивать тему, будет большой слой самоцензуры. Мое мнение — если кто-то дает информационный повод, над которым можно посмеяться, то следует это сделать. Тем более если человек занимается политикой. Неважно, бывший политзаключенный или нет. Он публичная личность и должен быть готов к тому, что критика может быть и в юмористической форме.
«Если даже появится комик, который захотел бы выступать комплиментарно для государства, у него будет страх»
— Была ли какая-то из беларусских новостей последнего времени, которую вы прочитали и обалдели от того, что это не шутка?
— Не припомню. Я работаю в журналистике. Поток новостей, который через меня проходит, очень плотный. И есть какая-то профдеформация, после которой уже кринж как таковой не воспринимаешь.
— Кого из чиновников вы бы назвали человеком с лучшим чувством юмора и почему?
— Мне кажется, что таких среди чиновников уже нет. Почему? Мне как-то не попадалось видосиков, где кто-то из них действительно мог сказать что-то смешное, остроумное. Теперь, если ты посмеялся над каким-то беларусским чиновником, это, скорее всего, потому, что услышал или увидел какой-то кринж.
— Что у вас любимое?
— В Гродно есть профсоюзный лидер Виктор Лискович (председатель Гродненского областного объединения профсоюзов. — Прим. ред.), который пытается вести свой Instagram и TikTok. С одной стороны, видно, что у человека есть определенная самоирония, так как серьезный чиновник вряд ли бы позволил шутить над собой таким образом. С другой — получается немного кринжово, но это забавно.
— Как думаете, почему есть провластные активисты, пропагандисты, а таких комиков с узнаваемостью, например, как у Григория Азаренка, нет?
— Мне кажется, Вадим Галыгин пытался подружиться с той стороной, появлялся в интервью у Марата Маркова (министр информации, глава канала ОНТ, ведущий авторской программы «Марков. Ничего личного». — Прим. ред.) Полагаю, это сфера, на которую приближенные к власти закрывают глаза. Почему? Пытаюсь поставить себя на их место и смоделировать ситуацию. Вот мы сделаем стендап, соберем лояльных комиков. Они будут стебать оппозиционеров и прославлять Лукашенко. Но стендап в мыслях беларусов часто связан с ТНТ. А там выступал Слава Комиссаренко. А он шутил про Чык-Чырыка. Пойду его посмотрю. Такая выстраивается цепочка.
Возможно, я как-то хорошо думаю об их логике. Но, как мне кажется, даже если на это выделять деньги, адекватные люди понимают: не в их силах конкурировать с тем же Комиссаренко. Они не смогут сделать канал-миллионник на YouTube (у Комиссаренко 1,5 миллиона подписчиков в YouTube. — Прим. ред.). Это будет мертворожденным делом. А потому лучше не заходить на поле, где вряд ли выиграешь.
К тому же мне кажется, если даже появится комик, который хотел бы комплиментарно выступать для государства, у него будет страх: вот пошучу, вспомню Лукашенко, а фиг знает, как меня поймут. Увидят, что это комплимент, или решат, что, наоборот, троллингом занимаюсь?
«В первое время после своего освобождения много набрасывал Сергей Тихановский»
— Над кем было бы хорошо пошутить со стороны демсил?
— В первое время после своего освобождения много набрасывал Сергей Тихановский. Тут и повод пошутить, и с негативом порефлексировать над его действиями. Это происходит по понятным причинам. Человек долго был в изоляции, и ему приходится (кажется, этот процесс еще не закончен) включаться в реальность, которая сейчас другая.
— Любимая шутка о нем?
— Блогер Джипсинков хорошо пошутил об этом в виде мема о ситуации в Нью-Йорке. Смысл там в том, что Тихановский хочет нанести удар по режиму, а ошибочно попадает по демсилам.
— Джыпсінкоў (@gypsynkov) September 26, 2025
— Были ли негативные реакции от героев ваших шуток или их окружения?
— В Х есть такая активная «секта», которую некоторые называют турбозеноновцами. Это фанатичные поклонники Зенона Позняка. Любое упоминание о нем не со стороны своего окружения они воспринимают как критику его.
— Что конкретно они говорили?
— Банально — какие-то оскорбления. Обычный день в Х (смеется). Но мне доказывать ничего никому не надо. Я тоже Зенона Станиславовича люблю, но не такой фанатичной любовью, как они.
Шутки про факс воспринимаю как мем, который точно не является оскорбительным. Это такая деталь биографии Зенона Позняка, над которой можно посмеяться. Лично я ничего обидного в этом не вижу. Никогда не позволял себе никаких оскорблений в его сторону.
— Міхась Ільін (@m_for_mixacb) May 16, 2025
— Франак Вячорка вам из-за шуток о Светлане Тихановской не звонил?
— Нет. У меня был какой-то мемчик о ней. Он затрагивает саммит в Албании, где Зеленский поздоровался со Светланой Тихановской за руку. Там была смешная ситуация, что Тихановская и Майя Санду (президентка Молдовы. — Прим. ред.) были в красных пиджаках. Плюс у них прическа похожая. Они выглядели одинаково. Я забросил в Х мемчик, где Зеленский здоровается с Тихановской, и у него такие мысли: «Блин, это не Майя Санду, я перепутал».
Буквально через несколько дней Светлана Тихановская пришла в качестве зрительницы в стендап-клуб, где я выступал. И некоторые из ее окружения сказали, что видели этот мем. Их реакция была нормальная, хотя при желании шутку можно воспринять как оскорбление.
— Последний вопрос — из-за чего плачет стендап-комик?
— Есть вещи, которые меня трогают. Если хочешь кому-то задонатить, заходишь на сайт BYSOL. Видишь, как много разных кейсов, начинаешь вчитываться в истории. В основном до СМИ доходят известные ситуации и более-менее медийные личности. Но приходит осмысление, как много здесь людей, о которых никто не знает. Человека за лайк посадили, он все потерял в Беларуси, приехал в Польшу, и у него сбор на 3000 злотых (2419 рублей по курсу Нацбанка на 4 ноября. — Прим. ред.), чтобы снять здесь комнату. Лично меня такое трогает.
Есть какая-то моральная ответственность. Ведь сегодня у тебя есть возможность помочь вот этой семье или человеку, но сколько тех, кто остается без помощи. И ты устраиваешь внутренний конкурс. Меня такие вещи задевают и вышибают слезу. Даже сейчас это говорю, и глаза влажными становятся. Для меня это действительно максимально негативные эмоции. Начинается внутренний анализ: как задолбал режим, если бы не он, этого всего бы не было, когда все закончится.
