Ради возведения этого огромного памятника в центре Минска ликвидировали уникальное здание, он простоял девять лет — и был снесен тайком за одну ночь. Правда, удалось это не сразу: в ход шли и танковые тягачи, и стальные тросы толщиной с руку, но гусеницы лишь царапали брусчатку, а колосс на бронзовых ногах держался крепко. В конце концов его все же смогли раскачать и повалить, после чего площадь была очищена от всех следов металлического «вождя». Речь идет, конечно, о памятнике Иосифу Сталину на Октябрьской площади — тогда она называлась Центральной. Он был снесен 3 ноября 1961-го — ровно 64 года назад.
Предлагали высотку, ограничились памятником
У людей, знавших Минск до середины ХХ века, территория нынешней Октябрьской площади в первую очередь ассоциировалась с монастырским комплексом ордена доминиканцев. Строительство деревянных зданий началось в 1605-м, спустя десять лет их уничтожил пожар, поэтому к 1640 году костел отстроили уже из камня. Его освятили в честь Фомы (Томаша) Аквинского, философа и проповедника. Строительство монастыря завершилось позже, к 1703-му.
Костел стоял на углу современных улиц Интернациональной и Энгельса. Он имел 12 алтарей и считался самым большим храмом города, удивлял путешественников богатством интерьера и органной музыкой. Однако во Вторую мировую храм был серьезно поврежден. В 1945 году БССР даже получила за это контрибуцию от Германии. В конце 1940-х была проведена первичная консервация здания.
Но уже тогда над костелом нависла угроза: власти начали работать над вариантами переустройства Центральной площади. Встречается упоминание о планах по строительству высотки. Например, краевед Христофор Хилькевич отмечал, что обсуждался проект, схожий с Дворцом культуры и науки в Варшаве и Академией наук в Риге. Их строительство было начато как раз в 1952 году, польское здание («подарок от Сталина») было завершено в 1955-м, латвийское — в 1959-м. Однако от идеи строительства минской высотки по неизвестным причинам отказались, вместо этого было решено построить памятник самому Иосифу Сталину — правившему тогда советскому диктатору.
Упоминание об этом встречается уже в 1948 году. При этом предусматривался снос здания бывшего церковно-исторического музея (теперь там, по адресу проспект Независимости, 4, располагается Институт теологии БГУ имени святых Мефодия и Кирилла). Тогда идею не реализовали, но в 1950 году руководство БССР все-таки утвердило новый генеральный план Центральной площади. Согласно ему, в ее центре возводился памятник Сталину. Здание бывшего музея сохранялось, а вот на месте монастырского комплекса должны были разбить сквер.
Инициатива исходила именно от беларусских властей — они даже просили Москву убрать костел из списка охраняемого культурного наследия, чтобы его можно было снести. В том же 1950 году этот чудовищный план был выполнен — здание старинного храма уничтожили. Теперь можно было приступать к возведению памятника.
Одному — голову, другому — ноги
Над монументом трудились четыре скульптора — Заир Азгур, Андрей Бембель, Алексей Глебов и Сергей Селиханов (позже они поучаствуют в работе над стелой на площади Победы — каждый создаст по горельефу на четырех гранях обелиска, который будет открыт в 1954 году). У каждого был свой «участок» Сталина: после согласования общего эскиза Азгур взялся за голову и плечи, Бембель — за ноги и нижнюю часть, а Глебов и Селиханов работали над корпусом. Общая высота памятника вместе с постаментом составляла 10 метров.
Сначала модель памятника вылепили из глины и установили в цехе одного из машиностроительных предприятий Минска на вращающемся основании. Скульпторам предоставили железнодорожную платформу, которая ходила по заводской узкоколейке. По ней и ездила туда-сюда четверка творцов, чтобы оценить, все ли в порядке с силуэтом или позицией рук.
Затем памятник отлили в бронзе и установили на Центральной площади. Его вес составил 40 тонн. Фундамент из особо прочного железобетона уходил на 6−7 метров вглубь площади, а вмурованные в него рельсы были вставлены в ноги бронзового Сталина. Постамент был опоясан беларусским национальным орнаментом — таким же, как на государственном флаге БССР и флаге Беларуси, введенном в 1995-м вместо бело-красно-белого.
Торжественное открытие состоялось 21 сентября 1952 года при огромном скоплении народа и было приурочено к ХХ съезду компартии Беларуси. Дома вокруг площади украсили флагами, портретами Ленина и Сталина, членов Политбюро (высшего коллективного органа коммунистов) и центрального комитета партии. Митинг открыл руководитель Минского обкома партии Кирилл Мазуров (через четыре года он станет руководителем БССР). За ним выступил тогдашний лидер республики Николай Патоличев. Глава минского горкома партии Иван Варвашеня заявил, что главная улица города — Советская — переименовывается в Сталинский проспект.
До того традиционные для СССР парады проходили на площади Ленина (теперь — Независимости). С открытием монумента Сталину они переместились на Центральную. Напротив, в Александровском сквере, фасадом на проспект была построена трибуна для чиновников, сохранившаяся до сих пор.
Беседы с духом Ленина
Не прошло и полугода с появления памятника, как 5 марта 1953 года Иосиф Сталин умер. Новое руководство сразу остановило массовые репрессии и начало осторожный демонтаж предыдущей политики. Однако до решительных шагов дело дошло не сразу. 25 февраля 1956-го, на XX съезде КПСС, глава СССР Никита Хрущев выступил с докладом о разоблачении культа личности Сталина. В чем-то ограниченный, неполный, возлагающий всю ответственность на диктатора, а не на созданный им режим, этот доклад тем не менее стал мощнейшим ударом по сталинизму и шагом к реабилитации невинно осужденных.
Этот доклад в СССР официально опубликовали только в 1989 году. Однако уже вскоре после выступления Хрущева, 28 марта 1956-го, в газете «Правда» появилась статья о том, почему культ личности чужд духу марксизма-ленинизма. 29 марта ее перепечатали и ведущие беларусские издания. В том же году газету «Сталинская молодежь» переименовали в «Знамя юности». Правда, на этом процесс десталинизации застопорился. С 1957 года Хрущев почти не упоминал об умершем тиране. Его тело продолжало находиться в Мавзолее вместе с Владимиром Лениным, а его имя даже дали городу Сталинграду (теперь Волгоград). Памятник экс-вождю продолжал стоять в Минске.
Неожиданно и снова по инициативе Хрущева критика Сталина возобновилась на XXII съезде КПСС. Вишенкой на торте стало выступление главы Ленинградского обкома партии Ивана Спиридонова, прозвучавшее 30 октября 1961-го, после заключительной речи Хрущева. Чиновник предложил вынести тело Сталина из Мавзолея, и его поддержали. Не обошлось без вмешательства «мистики». Владимир Ленин, как известно, умер еще в 1924 году, но партия очень любила говорить о том, как хранит «ленинский дух», — и здесь получилось буквально:
«Я всегда в сердце ношу [Владимира] Ильича, и всегда, товарищи, в самые трудные минуты, только потому и выжила, что у меня в сердце был Ильич и я с ним советовалась, как быть. [Аплодисменты.] Вчера я советовалась с Ильичом, будто бы он передо мной как живой стоял и сказал: мне неприятно быть рядом со Сталиным, который столько бед принес партии», — заявила ветеран партии Дора Лазуркина, прошедшая ГУЛАГ.
После такого аргумента было сложно что-то возразить. В ночь с 31 октября на 1 ноября, закрыв Красную площадь от посетителей, тело Сталина вынесли из Мавзолея и перезахоронили у Кремлевской стены.
После этого по всему Союзу начали избавляться от названий и самих объектов, связанных со Сталиным. Минск не мог остаться в стороне.
Ночь на крыше и отвалившийся ус
2 ноября 1961 года Центральную площадь оцепили по периметру. «Мы — Альберт [Елсукоў], Валодзя [Клакоцкі] і я — выйшлі пасля лекцый у золкую восеньскую ноч. І праз паўтары сотні метраў натыкнуліся на свінцова-шэры жаўнерскі ланцуг. „Праходзьце, праходзьце, няма чаго тут затрымлівацца“, — прамовіў афіцэр. Мы нешта паспрабавалі спытаць. Ён настойліва махнуў рукой у бок ад схаванай за дрэвамі гарадскога сквера плошчы, где пульсавалі нейкія блакітна-бэзавыя ўсполахі», — вспоминал в своей книге журналист Сергей Ваганов.
Около двухсот человек тогда следили за происходящим из сквера перед Домом офицеров и соседних дворов. Ваганову же и его друзьям удалось наблюдать за событием всю ночь.
«Нейкім неймаверным шляхам, каторы я больш ніколі не здолеў бы паўтарыць, праз скразныя пад’езды і падваротні мы абмінулі непрыступны ланцуг і, крадучыся, прабраліся ў цёмны двор дома, які выходзіў вуглавым фасадам на плошчу, дзе стаяў помнік Сталіну. Чапляясь за вільготныя, апякаюча слізкія прыступкі пажарнай лесвіцы — абы не глядзець уніз — мы ускараскаліся на дах і амаль паўзком, каб не скаціцца па слізкаму жалезу, дабраліся да невысокай агароджы на самым краі. Мы прасядзелі там, абняўшыся, у дрыжыках усю ноч. Дзіўна, але я не запомніў нейкія асаблівыя падрабязнасці таго, што адбывалася на плошчы. Толькі цягачы, мяхі з пяском, тросы, аўтаген, пражэктар… Да світання застаўся толькі высокі пастамент, упрыгожаны па чырванаватаму з пражылкамі мармуру беларускім арнаментам», — вспоминал он.
Работа действительно заняла всю ночь. Сначала памятник пытались повалить, зацепив стальным тросом толщиной в руку. Но два танковых тягача были бессильны: гусеницы лишь царапали брусчатку площади, а монумент даже не покачнулся. Лишь после многократных попыток Сталина все-таки удалось раскачать и сринуть. Очевидцы рассказывали, что при падении у вождя отвалился один ус и пуговица размером с канализационный люк. После этого взялись за постамент — взорвали и вывезли по кускам.
Днем 3 ноября место, где стоял памятник, обнесли глухой оградой. Оттуда до 7 ноября раздавались, по воспоминаниям Ваганова, «глухія выбухі і шалёны дроб адбойных малаткоў і перфаратараў — у помніка аказаўся вельмі глыбокі трывалы падмурак».
В беларусских газетах о сносе памятника ничего не сообщили. Зато уже 3 ноября там можно было прочитать, что Сталинский проспект переименовывается в Ленинский (теперь это проспект Независимости), Сталинский район — в Заводской, Ворошиловский (Климент Ворошилов был одним из ближайших соратников диктатора) — в Советский. Эти названия сохранились до сих пор.
7 ноября на площади прошел военный парад и демонстрация в честь Дня Октябрьской революции. К тому времени там не осталось и следа от диктатора, который «столько бед принес партии», — и главный для коммунистов праздник ничем не был омрачен.
Что произошло с памятником? «Одни говорят, что его забрали на родину грузины, по другой версии — его закопали где-то под Минском в песчаном карьере. И есть фантастический вариант, что его закопали в радиационном могильнике в Соснах. Но, скорее всего, памятник отправили на переплавку. Ведь сооружение из бронзы весило порядка 40 тонн. В Советском Союзе такие объекты без дела не валялись. Говорят, что в последний раз памятник видели, когда его увозили в сторону Тракторного завода», — рассказывал экскурсовод Степан Лютых.
Уничтожение памятника было каким-никаким торжеством справедливости: жертвами сталинских репрессий 1920−1950-х годов стали, по разным оценкам, от 600 тысяч до 1,6 млн жителей Беларуси. Но вот доминиканский костел, уничтоженный в том числе ради этого монумента, никто так и не восстановил. Впрочем, даже сегодня вернуть его абсолютно реально — храм можно отстроить на его историческом месте за громадиной Дворца Республики.
Читайте также
